На невысокой крыше трансформаторной подстанции под нашими окнами лежат два мячика, закинутых туда в пылу игры футболистами с маленького стадиончика, что находится рядом. Сейчас футболистов нет, но они появятся, как только сойдет снег. Они не доставляют нам беспокойства: гораздо больше шума от молодежи, пьющей пиво в беседке под окнами. Во времена моей юности, мы также собирались в беседках, но у нас было больше пения и меньше мата. Молодость миновала, но весной все равно тянет на улицу, и ужасно трудно заставить себя весь день корпеть над бусами, прерывая это занятие для разнообразия выгребанием из углов нескончаемых слоев пыли или разборкой накопившегося повсюду хлама.
Я живу среди этого хлама, хлам живет в моей голове, я домашняя тварь, бледная моль в халате с рваным поясом, мои плечи сутулы, глаза наполняются мутью, в голове шуршат какие-то давние вопросы под тоскливым и затхлым ветерком тревожного сквозняка… И вот я встаю из-за письменного стола, одеваю что-то соразмерное погоде и выхожу из дома.
Стоило выехать в город, как небо утратило свой металлический блеск и стало серым. Милые дворы и задворки встретили меня приветливо: все их потертости, шероховатости, старинные выбоины и «дефекты» веяли жизнью, вещали о прошлом. Окно на одном из домов, заложенное снизу какой-то светлой тканью, сильно напоминало темный глаз, затянувшийся снизу пленкой, а каплевидное пятно под ним казалось слезой, вытекшей из этого больного глаза…
Меня отвлек звонок телефона, я бродила большими шагами в каком-то дворике и слушала речь, пыталась понять, стоит ли менять мои планы на вечер. Я поняла, что менять их придется и задумалась, прислонившись спиной к мокрой заляпанной лавочке. Незнакомый молодой человек появился из-за моей спины, обогнул лавку и прислонился к ней как и я, спиной, но не рядом, а на небольшом расстоянии. Он стал мне о чем-то говорить, но я сперва не смогла уловить его тихую речь, не смогла как-то сразу отвлечься от своих мыслей. Он продолжал говорить, а я смотрела на его лицо – белое, какое-то лунообразное, с глазами в окружении бледных ресниц. Через некоторое время я смогла вслушаться в его речь и ответила. Мол.чел. внезапно придвинулся и нежно поцеловал меня в щеку. Не как ловелас, а скорее как эльф. Отвернулся и стремительно вышел в арку.
О чем мы говорили? Я забыла. Так и стояла, обернувшись, дырявя глазами пустую подворотню…
Мысли вскоре вскипели разнообразными вариантами, зачем молодому не пьяному (я бы услышала запах) и вряд ли невменяемому человеку заводить невнятный и праздный разговор с дамочкой в возрасте, да еще целовать ее. У него не было на это никаких причин.
И потому я заключила из этой встречи только одно: он прознал во мне старого солдата любви, несущего свою весеннюю вахту, и отдал мне честь как старшему по службе… Это мое единственное объяснение случившегся.
